Отзывы, рецензии
OEBF-2023
Уважаемый финалист конкурса Open Eurasia: Super Cup! Мы еще раз поздравляем Вас с прохождением в финал! Ваша работа (рассказ "Космос") оказала настолько сильное впечатление на жюри, что Вы заслужили звание финалиста в конкурсе, на который поданы заявки из 55 стран! В этом году в проекте принимали участие финалисты прошлых лет, а значит Ваша работа лучшая из лучших! Конкурс «Открытая Евразия: Суперкубок» стал площадкой для собрания и выражения талантов со всего мира, и мы гордимся тем, что Вы стали его частью.
ИРИНА ГАВРИЛИНА, режиссер, автор
О рассказах Сергея Платона в сборнике "КОВЧЕГ"
"... Через неделю он дождался. Через неделю он и разлюбил войну."
Сергей Платон — автор с хорошим писательским стажем. Разносторонняя творческая личность — из режиссуры, актёрства, рекламы, кино, массовых зрелищ. Но именно в литературе он, смею надеяться, состоится, как большой художник…
Его путь литератора начался как-то сам собой, незаметно для окружающих, мягко, нешумно, без конфетти и праздничных салютов в честь удачного дебюта — он уже был сложившимся человеком, незаурядной, интересной личностью. Но. Режиссёр написал пьесу — эка невидаль. Или книги о рекламе (очень, кстати, читабельные, необычные) — не удивил, дело это вполне обыденное для творческого человека с хорошим вкусом и богатого знаниями не только в литературе... Сейчас уже стало привычным спрашивать у него, когда выйдет следующая повесть, рассказ, книга, а поначалу даже в голову не приходило придать какое-то особое значение его первым, так сказать, опусам...
Видимо, из рабочих режиссёрских заметок, комментариев к рекламным видеороликам, просто почеркушек забавы ради и начал неспешно формироваться его стиль. Для вспомогательных, рабочих текстов важны функциональность, точность, внятность, как любит поговаривать Сергей, но всякие вкусности, красивости и витиеватости здесь (скажем, в рабочем сценарии к рекламному видеоролику) — словесное излишество. Этих излишеств, наверное, стало с избытком в нём самом, они не исчезают в никуда. Появившись однажды, требуют постоянного огромного внимания к себе. Фрагмент нечаянного разговора, дорогие сердцу воспоминания, осмысление пережитого — всё это неповторимо, уникально, поэтому нужно и хочется записать, развить, по возможности, и поделиться с миром…
У Сергея какая-то исключительная, его собственная манера говорить. Запоминающаяся. Он будто не разговаривает с тобой, а высокохудожественно, восхитительным тембром читает вслух какую-то книгу… Хочется его слушать и хочется его читать...
Родом он из Екатеринбурга. Но весь пронизан ещё и Москвой, и Ярославлем, где учился. Памятлив на хорошее. Чтит своих учителей, уважителен к однокурсникам, беззлобно и очень сердечно журит земляков за всякие несуразности... Знает и любит свой родной город, пишет о нём ласково, иногда едко... Не могу сказать, что Сергей Платонов безбожно плодовит и в лёгкую сыплет книжками направо и налево. Нет. Он скрупулёзен, придирчив, избирателен. Выверенность и стройность его произведений, порой, восхищают. Может, отчасти и поэтому с нетерпением ждёшь от него новинку, попутно перечитывая уже вышедшие в свет...
Для сборника рассказов «Ковчег» «Издательский дом «Городец» выбрал три рассказа Сергея Платона. Изящных, лёгких по стилю написания, но очень драматичных. Он отчасти бытописатель, отчасти романтик, не откажешь ему в историзме. Платон много размышляет о детстве, о войне вообще и, в частности, о Великой Отечественной, о простой жизни простых людей. Его герои всегда неизменно интересны. Они из одной социальной среды, но будто с разных планет. Иногда автор ненавидит социум, иногда воздаёт ему должное, чаще — игнорирует, но непременно найдёт такую, характерную для описываемого времени деталь, что предстанет нам в роли дотошного хроникёра. Он что-то такое щемящее, неизбывное понимает про детство. Во всех трёх рассказах его герои — разного возраста дети, подростки во взрослении, в становлении личностями. Ему удаётся выстроить это, незаметное подчас, иногда сладкое, иногда мучительное движение от ребёнка — к себе взрослому.
Платон не любит резких очертаний, жестокости, лобовых столкновений. Он в полутонах, недоговорённостях, чуть вскользь, чуть намёком, но педантично последовательно выписывает свою драматургическую канву. Он пишет о жёстких моментах жизни очень сдержанно, сухо, внешне спокойно, будто ставит защиту от всяких напастей. Он умеет показать драматичную ситуацию не со стороны, но на безопасной дистанции. И тем более нам хочется её разглядеть, разгадать, почувствовать, вникнуть и, быть может, понять.
СЕРГЕЙ НОСОВ, кинооператор
О повести С.Платона "ИНГЛУБАГЛА"
Прочитал "Инглубаглу" с удовольствием и книга мне действительно понравилась, пишу как есть. Очень колоритная атмосфера в этой коммуналке, такое ощущение, что там – вся наша жизнь! Общение всех персонажей там собрано в целом, как оно, наверное, и есть, в одном месте. Это же модель поведения людей страны!
Мне, конечно, не довелось жить в коммунальной квартире, и сложно говорить о том времени, но все это весьма убедительно. Жаль конечно, что такой случился финал, все как-то развалилось у людей в один момент. Славные ребята жили не тужили, строили планы, а тут все пошло прахом. Этот вечный вопрос, где жить и как жить, стоит и стоял на первом месте. Только всегда найдется человек, которому мало, вроде бы, и старается он для всех, дело ведь благое, всех хочет расселить и выгоду поиметь, но в этот момент он думает лишь о себе…
Плохо, конечно, что у них не получилось, жалко очень, что все они, такие родные и близкие, разъехались. Искренне жаль, но жизнь диктует свои правила игры, которым надо сразу подчиняться или иногда под них подстраиваться, у кого как получается. Ведь время не стоит на месте...
НИНА САДУР, драматург
О миниатюре С.Платона «СЫРК»
Кто этот автор? Чудесно написано! Великолепный кусок отличной прозы!
ВАДИМ ШИЛЬЦЫН, режиссер, автор
О сборнике рассказов Сергея Платона "КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ"
На излёте года меня настигла внезапная радость. Ещё в конце осени Сергей Платон прислал свою книжку «Колесо обозрения». Быстроте моего чтения кто хочешь позавидует, месяца три читал. Не так, чтобы по слогам, а редко, от случая к случаю. Сначала шли рассказы, которые я помню по его же книге «Город Бург». Начну эдак читать очередной рассказ, и тут же скажу себе: «Ну вот! Это я уже знаю…» – ну, и отложу книжку на потом. Мало ли других дел?
Но вчера я вдруг докопался до рассказов новых, ещё мною не читанных. Первым оказался рассказ «Право на дверь». Характеры героев не просто досконально прописаны, а логично выплывают из действий. «А ведь, автор вырос!» – брякнул я сам себе штампованную фразу.
Какова же была моя радость, когда прочёл его рассказы «Альтернативка» и «Стеклобой». Оба про то, как необычный человек становится обычным. В первом случае человек болен социофобией, от которой ему удаётся освободиться. Во втором – невероятного дара художник в силу обстоятельств уходит от этого своего дара, и тоже становится обычным человеком.
Но как это всё сделано!.. в смысле – написано. Мощно написано, увлекательно, ярко, внятно и занятно. «Вот же глубина-то какая!» – изрыгнул я ещё более пошлый возглас. Не потому, что привык выражаться штампами, а потому, что штампами выражаются все. Это принято как норма, как правило, как обычай и святая скрепа. Да и всегда так было, ибо все мы – люди-приматы, особенно писатели. Мы и живём, и мыслим, и общаемся заученными штампами в мире заготовленных симулякров. Так энергетически выгодней и ничего необычного в этом нет.
Но вот Сергей умудрился перепрыгнуть через этот всемирный барьер.
Изначально он писал человеческие чувства в своих рассказах. Дело это невыполнимое, да и никто за него не брался уже давно, с той поры, как стало ясно, что копаться в психологических мотивах, лезть в души героев и вытаскивать оттуда всякие переживания – дело дохлое, бесперспективное, да и вообще, невыполнимая задача.
Когда прочёл «Альтернативку» со «Стеклобоем», так сразу и крикнул громко: «Вот это да! Вот это да!»
На моих глазах Сергей словно бы последовал бессмертной формуле, которую выразил однажды другой великий русский писатель и драматург Михаил Саенко: «Просто надо совершить невозможное». Платон поставил перед собой невыполнимую задачу, и выполнил её. На мой взгляд, это доблестный подвиг, ибо по древнему классическому определению – герой меняет мир.
Платон – герой в этом, уходящем восемнадцатом году. Во всяком случае, настоящий художник слова. Ему удалось «взять вес», и в результате изменить мир к лучшему.
НАТАЛЬЯ МЕЛЁХИНА, прозаик, литературный критик
О рассказе С.Платона "ПРАВО НА ДВЕРЬ"
Совершенно очарователен рассказ «Право на дверь», в котором прозаик Сергей Платон показывает трогательную беззащитность юности. Его герой - молодой человек по имени Василий ожесточен из-за своей неустроенности, ненужности, от непонимания своего места в мире. Его бьют, гонят, обижают, он не слишком опрятен и привлекателен, и в ответ Василий думает: «Убить… город! Утопить… город! Растворить… город! Замочить… город!» Но чуть-чуть доброты, чуть-чуть участия со стороны давнего знакомого деда Лёши, и парнишка получает «право на дверь»: на выход из некоего психологического тупика, в котором кажется, что весь мир - против тебя. Дед Лёша задает всего лишь один вопрос: «Как же так: «утопить-убить-замочить»? – Сам-то как выплывать будешь? У тебя и лодки-то нет…»
Но самое главное в рассказе «Право на дверь» - это особая атмосфера свободы, неприкаянности, и, в конечном итоге, обыкновенного счастья быть юным. «Перед лицом, за двойной стеклянной стеной монотонно лил сильный ночной дождь, хорошо освещенный дежурным прожектором. Не дождь, а прямо тихий серебристый водопад! За спиной, за вертушками, в черноте неведомых коридоров и закоулков, слышались редкие щелчки, машинный гул и странные шорохи. Ой, как тепло и хорошо!
«Пускай пока живут себе, не надо никого мочить», – тихо подумал Василий, растворяясь во сне».
АЛЕКСЕЙ РЫЖКОВ, художник
О книгах С.Платона «ИНГЛУБАГЛА» и «ГОРОД БУРГ»
Здравствуйте, Сергей! Посмотрел Ваши книжки. Они симпатичные. Книга про коммуналку оформлена очень хорошим художником (кому что, а вшивый всё о бане). Она получилась сценичной, можно сделать спектакль или фильм. Книга о нашем городе – там интонация подкупает. Теплая. Есть у этих текстов свойства, которые лично мне немного мешают их читать. Но, не думаю, что надо об этом рассказывать. Это только меня «царапает» и сужу по себе. Критика не то, чтобы не нужна, она бесполезна. Много людей меня критикуют, большая часть критики происходит от добрых чувств. Но, я не могу ей воспользоваться, и делаю по-своему, единственно возможным для себя способом... Книги Ваши мне понравились.
АНТОНИНА УМИНСКАЯ, редактор
О книгах С.Платона «ТЕАТРАЛЬНЫЕ КАВЕРЗЫ» и «ГОРОД БУРГ»
Несколько лет назад мне довелось прочитать Ваш роман «Театральные каверзы», по профессии я редактор, то есть критичное отношение к тексту – это фон. Не знаю, насколько Вы нуждаетесь в моих рефлексиях по поводу Вашего слога, не думаю, что имею право на препарирование. Думаю, язык вырастает вместе с другими структурами внутреннего пространства, так что поторапливать или «направлять» его рост даже негуманно.
Роман прочитала легко. Сюжет увлек, героям эмпатировала, до текста докапывалась, но не постоянно. В нем есть «тот самый воздух». Юность, взросление, боль от несовпадений, и от совпадений – тоже боль. И все это в это в воздухе зимней сессии. Вы помните, что в январе в Екатеринбурге (и в Свердловске, наверное, тоже) бывали оттепели? В мои сессии, кажется, всегда бывало сыро и промозгло. Предвесенне. Воздух вот этот в пространстве романа – это редкость, и это непостижимо, как это получается.
Это что-то сверх текста. Поэтому я ждала, когда Вы появитесь с новыми текстами. Вот вчера встретила, и вчера-сегодня прочитала «Город Бург». Жанрово пестро. То есть эссе, миниатюры и рассказы. Но рассказы есть – и опять с этим самым воздухом. «Седьмое ноября» и «Фейерверк» – с этим воздухом. «Седьмое ноября» – это просто здорово. Если честно, я вслух сказала «браво». О детстве редко пишут правду. Во всяком случае, так, как я его чувствую.
Вы – сюжетник. И рассказы с самоценным сюжетом мне понравились – не то слово, не то! – срезонировали, наверное, звонче всех. «ВИЗ и НИЗ», «Головастики». «Кулёмы» – вообще драматургия, по-моему. В общем, Сергей, спасибо Вам. Очень рада была найти то, что когда-то зацепило, увидеть развитие. Покритиковать есть что, Вы это и сам знаете. Так что не буду. Эссе мне тоже были интересны, но они из другого теста.
Не прекращайте писать. Верю, что впереди многое.
ИРИНА ГАВРИЛИНА, режиссер, автор
О пьесе С.Платона «СУЩЕСТВО»
Размышляя о пьесе «Существо» я всё-таки обойдусь без комплиментов-реверансов уму и таланту автора. Всё очевидно, и не об этом речь.
Во-первых, я получила большое удовольствие от чтения (на развёрнутые «реплики» нет времени, поэтому лишь повторюсь – большое удовольствие от чтения).
Во-вторых, автор заставил меня погрузиться в размышления на очень злободневную и очень нешуточную тему.
Для героев пьесы не быть на своём месте – драма или мелодрама, так как меняется лишь их социальный статус, и мучаются они именно от социальной дезориентированности. Кстати, выбор за эти годы увеличился – актёр (и не только) может быть и просветителем, и стриптизёром, и бизнесменом, и просто демагогом-алкоголиком, или вдруг стать приличным обывателем с хорошим окладом в какой-нибудь фирме. Это, с одной стороны, инфантилизм нашего поколения – мы шумим, шумим, но весьма охотно затихаем, как только обстоятельства оказываются чуть сытнее и внятнее, просто стыдимся признаться себе в этом, хочется ведь себе нравиться. С другой стороны, время становления новых социальных ориентиров. Это нормально.
В пьесе есть атмосфера, есть яркая тема – «беглецы». Люди не на своём месте, люди, оставившие свои дома, поддавшись всеобщему, но очень временному умонастроению: «хорошо там, где нас нет». Люди чужие друг другу по большому счёту, поэтому их попытка сблизиться сама по себе так манекенна – они манекены друг для друга, так как каждый слишком одинок, слишком не востребован и не раскрыт как личность в этом чужом для всех городе, который не даёт им средств открыться для себя и других в ПОСТУПКЕ. В поступке, а не во мнении на чей-то счёт. Можно убежать из дома, но от себя не убежишь, как ни банально это звучит.
И, самое главное, – герои не нужны друг другу и не интересны. Все их отношения – это дипломатичное сосуществование. Кстати, очень точно выписано, как люди терпят друг друга! Это потрясает больше всего. Не любят, не ненавидят, а именно терпят, и в этом нет жертвы и нет снисхождения – мы все такие по большому счёту. На открытое проявление чувств, как правило, мужества не хватает.
То, что я прочитала – очень глубоко по теме, очень актуально. Возвращение домой! Ох, как это сейчас для многих и многих неизбежно и не для всех так оптимистично, как для обаятельнейшего журналиста Парамошки. Это ведь очень русская беда: к проблемам бытия – переустройством быта.
Трагедия этих людей в нелюбви. Их не любят и они не любят. Они хорошие, но недолюбленные. Единственное, чего им всем не хватает – любви, то есть бескорыстного к себе и другим отношения. Вся постсоветская «социалка» – мучительное расставание с лозунгом «Общественное – выше личного». Я ненавижу коммуналки и «сопли» по поводу кухонных бесед, после которых кто-то обязательно куда-то стукнет на соседа. Нам очень трудно привыкнуть к пониманию собственности. Дом – это ведь не квартира, а мы – квартиранты от рождения. Нам очень хочется хоть где-то быть такими, какие мы есть независимо от нашего социального месторасположения. И очень непросто сделать квартиру домом, а дом – это не общее место, как и душа. Коммуналка – это натянутость, напряжение всех условностей, от психологических до чисто бытовых. Поэтому, по существу, отношения в такой среде всё равно лицемерны, и никуда от этого не деться, только убежать в другую коммуналку, или вернуться домой, или изменить себе совсем уж кардинально.
Сейчас ещё время странное – мы ведь не совсем европейцы, у нас массовое сознание сильнее развито и сложнее удерживать равновесие в дилемме общественное-личное.
Герои пьесы обыденно убивают старушку (эка невидаль). Как же легко за сто лет мы расстались с основами христианства, что убить старушку – само собой разумеющееся дело. Достоевский своим Раскольниковым вышибает мозги – есть целостная личность, в которой сосредоточены и вера, и предательство, и раскаяние – весь путь становления души в одном человеке, поэтому Раскольников – личность.
А наше время – это действительно какие-то странные существа, которые не способны ни защитить, ни сохранить, ни дать новую жизнь старушке-коммуналке (в частности), которая ныне всего лишь престижная жилплощадь на Арбате. И единственный, кто способен на поступок (мы не говорим – хорошо или плохо, это уже вопрос мировоззрения), но поступок – это «злодей» Славомир Борисович. И всё, на что способны остальные – разбежаться, кто куда.
Автор развенчивает идею Ноева ковчега на советский манер (может, и не сознательно), но мне это очень близко. Помните, как Робинзон построил сначала шикарный корабль, а до моря дотащить его не получилось? Прекрасный корабль, а плыть нельзя. Так и мы разрываемся между двумя идеями – коллективного (тогда что такое семья и общество?) и личностного (собственно, отчасти мы и переживаем сейчас очередной виток романтизма, как мировоззрения). Причём, Славомиру ведь не старушку убить хочется, а как-то избавиться от всех этих людей, которые почему-то живут в его доме.
Всё как-то с ног на голову... Как в этой жизни…
МАРИЯ ОРЛОВА, художник, сценограф
О пьесе М.Улыбышевой и С.Платона «РЕМОНТ ЧАСОВ»
Прекрасная сказка, милая и славная, в меру нравоучительная и смешная. По-моему, детские театры должны бы вставать в очередь за такими произведениями, особенно в нынешние времена – не больно-то много у них свежего детского репертуара, да еще и такого достойного при этом! По-моему, можно поздравить авторов с творческой удачей, что я и делаю с радостью!
КАВЕРИНСКИЙ литературный конкурс
Напрасно Вы так часто говорите о том, что незаметны. Вас трудно не заметить. Вот несколько слов из отзыва самого консервативного члена жюри: "Стеклобой" - прекрасный рассказ (или малая повесть) с глубоким жизненным смыслом!.. Поздравляем! Кстати, шорт-лист тоже Ваш...
Литературный конкурс «БЕЛЫЙ ШКАФ»
Подводя итоги конкурса «Белый шкаф-2010», мы в первую очередь благодарим всех, кто принимал в нём участие: наших авторов и тех, кто голосовал за конкурсные работы. Благодаря вам, мы поняли, что нужно сделать в следующем конкурсе, и чего делать не стоит. Тройка победителей оправдала наши самые лучшие ожидания. Ирина Власенко (рассказы), Сергей Платон (повесть "Театральные каверзы") и Незлой (стихи) достойны того, чтобы их имена были открыты читателю.
ИГОРЬ ЧИЖОВ, предприниматель, генеральный директор
О книге С.Платона «РЕКЛАМНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ»
Не только занимательное, но и полезное чтение. Книга точно определяет базовые критерии и основную миссию профессии. А лаконичный авторский анонс четко указывает на адресата произведения: «новое поколение рекламных менеджеров».
Действительно, новый век привел в современное бизнес-сообщество много молодых, активных, дерзких, но не всегда сведущих в профессиональной рекламе рекламистов. Процесс вполне реальный и естественный. Так что появление «Рекламной реальности» именно теперь – тоже естественно. Книга одинаково полезна начинающему предпринимателю и зрелому рекламщику, поскольку предлагает проверенные практикой крепкие методы создания и реализации успешного рекламного проекта.
Житейским и доступным языком она рассказывает, как просто обойти дилетантизм, не наступая годами на одни и те же коварные «маркетинговые грабли», как не запутаться в схоластике рекламно-креативных терминов, как оптимально выйти на успех.
Аннотация гласит: «это не учебник, не подборка анекдотов, и не мемуары». На самом деле – и то, и другое, и третье. В том и уникальность текста. Иронично о существенном, примерно так можно назвать оригинальный стиль повествования. Не скучно о серьезном. Ну, а тема книги будет актуальна и востребована многие годы.
АНДРЕЙ КИМ, режиссер
О рассказе С.Платона «СТЕКЛОБОЙ»
Во-первых, сегодня большая редкость, когда автор родом из реализма. Не из фантазийно-кино-компьютерной хрени, а из реальности. Это исходный признак нормально рожденного творчества. Во-вторых, сразу видно, что этот позаброшенный полугородок виден автору и знаком. «А про то, что не видишь, писать не следует» (Это Михаил Афанасьевич.)
И еще мне понравилась идея Художника от Естества. Не от Искусства, а от Природы. Шукшинский такой тип. И метафоры понравились. Они так органично вплетены в текст: бутылка, лебедь, стеклянный... Они спрятаны, не напоказ. Это для вдумчивого читателя. И еще – у меня небольшой литкругозор, но я не знаю, на что это похоже. По-моему – ни на что. А это – тоже плюс. Хотя, посредственности, обученной искать аналоги и строить рейтинги, будет сложнее.
ТАТЬЯНА СЕРЕБРЕНИКОВА, актриса, арт-директор
О повести С.Платона «ТЕАТРАЛЬНЫЕ КАВЕРЗЫ»
Автор очень хорошо владеет словом и слово это точное, легко приводящее читателя в нужное эмоциональное состояние. Не знаю природный ли это дар или в создание текста вложена огромная масса труда. Но если и так, то тяжкой работы не видно, то есть, стиль очень легкий, ненатужный. Читать несложно и приятно.
Иронично, умно, искренно. Я действительно смеялась и плакала. И действительно получала удовольствие от иногда саркастичного, при этом грустного и бережного стиля письма. И цитировала его весь вечер. Есть правда, пара странностей, которые могут иметь право на существование в контексте повести и, возможно, даже задумывались. Жанр, мне кажется, определен не совсем верно. Это скорее – эссе, в самом правильном и полном понимании этого вида литературы.
Не вижу примет времени. Вернее нахожу, но все они выпадают примерно на один и тот же период, на двухтысячные. Начало, где герой еще совсем молодой человек, точно двухтысячные. Позже взросление-зрелость-старение, – и это все явно двухтысячные годы! В десятилетний промежуток времени сложно вместить жизнь от юности до старости. Видимо, это – ход, авторский прием.
Для выражения сути повествования ВРЕМЯ, как таковое, не имеет значения, исследуется жизнь духа и его изменения (ТОЛЬКО ЭТО И ВАЖНО НА САМОМ ДЕЛЕ). Но в этом случае, слишком точно, детально и очень ощутимо описано ПРОСТРАНСТВО. А эта парочка ВРЕМЯ-ПРОСТРАНСТВО не в ногу не ходят. И, возможно, из тысячи читателей найдется один такой въедливый, неприятный, как я, который вдруг спросит: «Почему?». В эссе такие заморочки допустимы, там они органичны, а вот в повести уже вряд ли.
Сюжет в повествовании, безусловно, присутствует. Но, на мой взгляд, здесь и дело-то не в нем. Важно не то, что случается с героем на протяжении его пути, а что он об этом думает, что чувствует, как меняется его сущность. События в мысли. Это – не прямолинейное сюжетное «чтиво», а «размышлятельное чтение», думы о сути. В сем и прелесть «Каверз».
Бесспорно одно. Последнее время читала много всякого из «современных». Эта повесть, эссе или что-то иное (надо бы придумать, назвать как-то по-новому это новое смешение жанров), в общем, это произведение – однозначно лучшее, что мне попало в руки за последнее время. Действительно талантливо, толково и с очень хорошим чувством юмора. У автора не простая способность к письму, возможно – уникальный дар.
ОКСАНА МАНАСИХИНА, предприниматель, директор группы компаний
О книге С.Платона «РЕКЛАМНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ»
Как-то так повелось, что в жизни приходится или читать о рекламе, или делать ее. Любопытно, сами же создаем рекламу, и сами же читаем детям нотации – не ведись, мол, на рекламное убеждение, ведь это на тебя, глупого, рассчитано.
И вот в руках книга-дневник. Дневник интересного человека, живущего в рекламной среде уже многие годы, десятилетия. Записки наблюдателя со времен Советского союза (действительно, было же «Летайте самолетами Аэрофлота!») и проживающего в рекламной реальности сейчас. Человека, который с благодарностью пользуется услугами знаменитой Икеи, как и других брендов, мощно рекламирующих себя и, в конечном итоге, помогающих нам сделать верный выбор. Человека, наслаждающегося курьезами, происходящими с неуклюжей рекламой. Вдруг попадается глава, в которой о рекламе нет ни строки. И вот оно, удовольствие от слова, стиля и ожидание: ну, где же, про рекламу-то?
Да, это дневник… иногда неожиданный дневник внимательного наблюдателя нашей жизни. Читайте, наслаждайтесь, удивляйтесь. В этих заметках есть мы с вами. Ведь мы давным-давно живем в рекламном мире, так давайте делать это с удовольствием!
СЕРГЕЙ БУЛАВИН, музыкант, педагог, автор
О рассказе (малой повести) С.Платона «СТЕКЛОБОЙ»
«…У каждого большого художника есть неясная для всех,
только ему понятная чокнутость. За неё сначала очень
критикуют, а потом именно за неё и любят…».
(С. Платон. «Стеклобой»)
Этот рассказ, написанный в 2011 году, я бы назвал лучшим из литературных опусов, созданных автором на сегодняшний день. В сравнении с некоторыми предыдущими его произведениями, «Стеклобой» не изобилует так называемыми «сценарными разбивками» на отдельные эпизоды, подчас не достаточно органично вписывающимися один в другой; здесь нет нарочитой детализации побочных моментов, отвлекающей от основной линии развития повествования и потому не всегда художественно оправданной. Рассказ читается легко, непринуждённо, на едином дыхании. Платон-повествователь в моих глазах убедительно доказал свою бóльшую ценность, нежели Платон-сценарист или эссеист, поскольку его миниатюра (повесть, рассказ, история, притча и т.д.), при всех очевидных достоинствах, как то – чёткое соблюдение художественного стиля и соответствующих пропорций, яркие, к месту подобранные слова и фразы, от фольклорных до «научного сленга», употребляемых при этом органично и к месту, – всё это образовало в рассказе «Стеклобой» некий единый повествовательный поток, имеющий все необходимые атрибуты (завязку-развитие-кульминацию-заключение), к которым читатель или читающий уже подсознательно привык за многие годы и для которого в данном конкретном случае не возникает дополнительных препятствий или прочих сложностей, ослабляющих читательское внимание или отвлекающих на посторонние мысли.
Сюжет рассказа хоть и не нов, но неизменно актуален во веки веков (а в наше непростое время – и подавно!). Молодой человек, еще совсем юный, щедро одаренный от природы, сам едва ли – возможно, в силу возраста, скромности, чувствительности или инертности (по автору – «птичьего характера») – полностью осознает свое предназначение в жизни. Он художник-любитель из российской глубинки, закончивший восемь классов школы и начавший работать на небольшом местном заводе. В свободное время Кирилл уединяется на чердаке дома и, вероятно, по наитию пишет одну за другой талантливые картины. В своем рассказе С. Платон описывает характер и пристрастия юного дарования в контексте окружающей его среды и общества. Контраст выявлен довольно отчетливо. Среда – это живописный поселковый уголок, где живет и работает Кирилл. Ландшафты, сельские пейзажи, воздух, небо, звезды, роскошная природа – всё это привносит в повествование нотки умиротворения и даже восторга, как, впрочем, это происходит всегда под впечатлением от вечных ценностей, данных человеку свыше. Контрастом с природой является поселковый народ, а точнее, друзья, коллеги и родные Кирилла – всё это простой люд, не блещущий, в сущности, ни высоким уровнем интеллекта, ни яркими талантами, ни далёкими целями и устремлениями (за редким исключением – имеется в виду герой рассказа Петрович), в основном это приспособленцы, стремящиеся заработать (а многие – и «подхалтурить») всеми доступными средствами на насущный кусок хлеба, и, как издревле повелось, не гнушающиеся спиртным. Словом, картина довольно типичная – беспризорными талантами российская глубинка славилась всегда, как и окружающим этот талант обществом.
Читателю, по мере осознания сюжетной канвы рассказа, естественно, больше всего хочется понять два основных момента – как будут развиваться события и чем все закончится. К концу рассказа автор неожиданно предлагает читателю некий пируэт – он не ставит точку «под завязку», он внезапно прекращает нас «кормить с ложечки» мерным течением повествования. Детализация постепенно исчезает, диалоги пропадают, и вместо идиллического (или трагического, или какого-либо иного – про то неведомо) заключения автор намеренно ставит, образно говоря, большой знак вопроса, предлагая «поставить точку» в завершение самому читателю. Более того – в заключительный эпизод внезапно вводятся мысли и рассуждения не то автора, не то рассказчика (т.е. человека, рассказывающего от первого лица), до этого как участника событий или героя в рассказе не присутствовавшего. Приём действенный, он дает читателю возможность не просто «следовать на поводкé» за мыслью автора до конца, а самому вынести решение и самому завершить рассказ уже за пределами авторского повествования.
Считаю, что в какой-то мере мысли и действия главного героя рассказа неким образом перекликаются с автобиографичностью авторского повествования. Сергей Платон не менее талантлив, чем его юный герой Кирилл Будылин.
Жизнь человека искусства – тем более одарённого от природы – никогда не была легкой, безоблачной. И хочется верить, что авторский знак вопроса, поставленный между строк заключения рассказа, даст возможность читателю превратить его в восклицательный знак. Талантливые люди достойны этого.
СЕРГЕЙ ДЕРЯБИН, литератор
О пьесе М.Улыбышевой и С.Платона «РЕМОНТ ЧАСОВ»
Спасибо, Мария и Сергей!
Сильно у вас получилось. Без надрыва и назидательных авторских заклинаний, без умопомрачительно острых сюжетных построений или эзотерического тумана явили вы читателю щемящее душу ощущение сказки. Воистину, недаром Чехов учил литераторов простыми формами выражать сложное. А то ведь случается и пустая простота, когда в повествовании идет голая последовательность действий героя (героев), а ты уж, читатель, додумай остальное сам – и мотивы, и скрытый смысл. Главное – выдать нечто многозначительное, а концепция как-нибудь сама нарастет…
А Вы – Молодцы!
Знаете, такое ощущение, что в каждом новом поколении людей сказка умирает все раньше и раньше. Если мой сын в семь лет на полном серьезе встречал ряженого Деда Мороза, то теперь моя четырехлетняя внучка, уперев ручки в бока, возмущенно выговаривает деду: «Ну, что ты как маленький! Бармалеи – только в сказках. И не придет он меня наказывать!». Однако, возможно, что вы и правы – ощущение сказки в душе можно возродить. Вот только многим ли дано ЗАХОТЕТЬ этого.
Вообще, я убежден, что человек живет до тех пор, пока способен чему-нибудь удивляться. После – только доживает.
Благополучия и успехов Вам!
АНДРЕЙ ЖУКАЕВ, художник
О рассказе С.Платона «СТЕКЛОБОЙ»
«Стеклобой» – отличное название с максимальным объемом значений в подтексте.
Это и «steclo-boy», да, особенный такой мальчик, особой породы с прозрачным клеймом рода своих занятий на челе, как-то даже и вполне в духе времени. Чуточку отдает провинциальной рекламмистикой: и воинственный процесс, и, наконец, возвращение в исходный материал – и шихта, и небо. Зоологический парадокс – Лебединая Песня художника в щенячьем возрасте на фоне мрака и гламура.
Думаю, в какой-то момент этот самый гламур вознамерился сделаться символом Красоты, тогда как не следует нам забывать, что сама Красота есть символ Истины всю дорогу.
Но да Бог с ними, символами этими. Ощущения тут для меня важней.
Ощущение, во-первых, чего-то очень музыкального – бидон, дон-дон. Бормотание. Звон стекла. Тишина. Стук колес на полустанке – поезда приходят и уходят. Плеск воды. Браги. Водки. Самогона. Стаканное этакое там стакатто. Разговоры вкривь и вкось. Голоса людей разного возраста и разной силы. Актеры вопят как выродки преисподней. Да и вообще, весьма и весьма пространственно в звуковом отношении. И пространство получилось довольно правильное – не как мешок, а прозрачный монолит.
Вот это музыка! Крещендо и Кода. Образы Прекрасного сплавляют по воде, как некогда сплавляли обветшавшие святыни, иконы например, дабы Смерть вознесла их на недосягаемую высоту, а художник, наконец, обрел полноту Жизни, покончив с романтикой юных лет.
Откуда-то тихо подкралась прелестная баба-отроковица... И опять эти Светоч и Крепость, и Северный Крест!
Нарисованный на бумаге Лебедь очень даже естественно плывет по воде... и попадает в астрономический атлас «Уранография» 1690 года. Посмотрите! Вот и телескоп «Хаббл» позволяет уже смотреть не только в пространство, но и в прошлое, видеть двухметровым глазом, открытым в вакууме, фотоны, прилетевшие к нам за тринадцать миллиардов лет – почти от первого дня творения мира.
Какая красота!
ИЛЬЯ НУРЕТДИНОВ, литературный критик
О пьесе М.Улыбышевой и С.Платона «РЕМОНТ ЧАСОВ»
Переполненная культурными архетипами сказка. Новый год, бюрократизм, двойники и манипуляции со временем…
Пожалуй, наиболее интересно получилось с темой двойников. Идея состоит в том, что только наличие подделок является доказательством подлинности оригинала. Это подчеркнуто, по крайней мере, дважды: Василиса уверовала в подлинность Деда Мороза (и приняла его сторону) именно после того, как бюрократ Занозов принял его облик (стал поддельным Дедом Морозом). А когда он залез в мешок с игрушками (стал поддельной игрушкой), то после поворота часов и на самом деле превратился в игрушку. Но это можно сказать иначе: игрушка стала «настоящей», живым существом…
Что же касается времени, то заложена такая загогулина: чтобы вернуться назад во времени личном (например, стать из деда ребенком), надо перевести назад стрелку часов общих. И наоборот: чтобы вернуться во времени общем (изменять не себя самого, а то, что вокруг, события), надо использовать личные часы.
ТАТЬЯНА СОЛОДОВА, актриса, режиссер
О пьесе С.Платона «ШАРКУНОК»
Название пьесы уносит куда-то далеко в прошлое. К маминым теплым и мягким рукам, к первой пятерке, а кому-то и к двойке в школе. К колядкам на Рождество, которые мы самозабвенно устраивали, толком не понимая их предназначение, но которые веселили нас от души и приносили, похоже, не только радость и веселье. К первым победам и неудачам, к первым потерям и открытиям, к потертым советским копейкам, «двушкам» и «трешкам», за которые можно было вдоволь попить вкусной газировки с сиропом в автомате или купить булочку «калорийную», за которую я, пожалуй, отдала бы сейчас не глядя, пару лет жизни, лишь бы только вновь оказаться в своем пошлом и показать его своему подрастающему сыну.
Это было безоблачное время, когда можно было гулять во дворе самой, ходить в школу и возвращаться домой самой, выбирать профессию и честно учиться. Когда можно было не бояться ходить по темным улицам вечером или работать посудомойщицей летом на каникулах и знать наверняка – от голода ты не умрешь. Когда, да что там говорить, даже воздух был чище, прозрачнее, а люди добрее и улыбчивее. Одним словом, тема пьесы «Шаркунок» унесла меня в сладкое, удивительное, стремительное, и потому уже совсем далекое детство.
Не нужно разбираться в искусстве драматургии или театра, чтобы понять и принять эту пьесу – и это дорого стоит. Потому что в конечном итоге – тема пьесы, это тема ДЛЯ зрителя, а значит и ДЛЯ простого читателя.
Несколько параллелей, в которых происходит действие, интригуют, затягивают в процесс их жизни. Радуют точные характеры главных героинь. Как актрисе сразу хочется поискать и пощупать, и, в итоге, найти эти характеры в себе. Как режиссеру хочется суметь простроить многоплановую реальность и сделать ее доступной для понимания всем. Реальность, которую автору удалось лихо нанизать на одну сюжетную линию, переплетающуюся, несколько ломанную, но не мудреную, а по-хорошему простую, как сама эпоха, о которой идет речь.
Пьеса трогает, радует и рождает щемящее чувство досады пополам с гордостью, заставляет задуматься о простых, но необходимых вещах: о долге и преданности, любви, настоящей дружбе и страстях, снедающих наши человеческие души. Насколько крохотным и смешным это начинает казаться, после прочтения пьесы «Шаркунок».
И как непременно хочется воплотить ее в театре, а возможно и в кинематографе, поделиться этими чувствами с другими людьми.
ДМИТРИЙ ГУСЕЛЬНИКОВ, режиссер
О рассказе С.Платона «СТЕКЛОБОЙ»
Рассказ прочитал с большим удовольствием. Какой-то он очень «шукшинский» получился. И тема его, светлый неиспорченный герой – «чудик», и постепенно разрушающая внутренний мир героя «суровая действительность». Персонажи прописаны очень хорошо. Без впадения в излишнее «описалово» удалось создать характеры всех персонажей яркими и объемными. Сюжет небанальный, предугадать его развитие сложно и это большой «плюс». Понравился язык – легкий и в то же время очень образный. Так что, спасибо автору.
Абсолютно не представляю, как сейчас подобные вещи попадают к читателю (пресловутые «толстые журналы», похоже, уже прекратили существование), но надеюсь, что «каналы» есть, и у рассказа впереди большое будущее, а также солидная читательская аудитория.
СЕРГЕЙ УМЕЦКИЙ, предприниматель
О книгах С.Платона «РЕКЛАМНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ» и «РЕКЛАММИСТИКА»
Книжки Ваши прочитал случайно. И это был «счастливый случай». В современной популярной литературе редко встретишь такой щедрый русский язык и ясные мысли. С рекламой и маркетингом теперь все ясно. Интересно, что скажете о политике или об образовании, к примеру. В крайнем случае – про любовь. Нет, правда, интересно. Но только так же точно, занимательно и лаконично. Карманный формат книг – очень удобный и актуальный. Первую прочитал на одном дыхании в самолете, по дороге в Москву, а вторую на обратном пути. Здорово! Спасибо Вам, порадовали.